Кириченко Е.И. 

Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов

...

Свою родословную усадьбы Шехтеля ведут от усадеб романтизма. И не просто от усадеб романтизма, а от подмосковных усадеб. Усадьбы Шехтеля имеют прямого предшественника в лице крупней­шего мастера московского архитектурного романтизма М.Д. Быковского и шедевра его усадебного творчества - усадьбы Па­ниных «Марфино»[1], проект которого впитал новые тенденции усадеб­ного строительства раннего романтизма или романтического класси­цизма, обозначившиеся в работах учителя Быковского - Доменико Жилярди и в частности его открытий в организации пространства усадьбы «Кузьминки» и родственной ей по организации пространства усадьбе Волконских «Суханово». Во всяком случае преемственность между пространственной организацией усадеб Шехтеля и Быковского бесспорна. Бесспорно и родство усадебных работ зодчего с наследием мастеров зарубежного архитектурного романтизма, в частности с ра­ботами великого немецкого зодчего и мастера театральной декорации К. Шинкеля и его работавших в России коллег: А.П. Брюллова, Г.А. Боссе, А.И. Штакеншнейдера.

Трудно сказать, было ли это результатом сознательного изучения работ предшественников или следствием однонаправленных исканий, а вероятнее всего – того и другого, но факт общности налицо. Документальным подтверждением, правда, достаточно поздним (1910 г.), усадьбы «Марфино» служат многочисленные фотографии усадьбы, сделанные зодчим и членами его семьи.[2] Не исключено, что зодчий посещал ее раньше и побывал еще раз, зафиксировав пребывание в столь близкой ему по духу усадьбе, вдохновляясь ее поэзией и красо­той, особенностями ее пространственной организации в период рабо­ты над перепланировкой и перестройкой усадьбы для его многолетней постоянной заказчицы З.Г. Морозовой. О присутствии марфинских мотивов в усадьбе «Горки» будет сказано дальше.

Усадьба «Горки», как и создававшийся одновременно с нею и имеющий ряд общих черт собственный дом Шехтеля на Б.Садовой [3], ознаменовали собой новое явление в архитектурной практике начала XX в. – неоклассицизм. «Открытие» архитектуры XVIII – начала XIX вв. как великого национального искусства пришлось на первые годы нового столетия. В журнале «Мир искусства» (№ 2 за 1902 г.) появи­лась статья А.Н. Бенуа «Живописный Петербург», впервые после более чем полувековекового неприятия архитектуры XVIII – начала XIX вв. почитавшейся антихудожественной, подражательной, несамостоятельной, ненациональной, признавшая классические ансамбли северной Пальмиры великим творением национального гения. Два года спустя появилась родственная по смыслу статья И.А. Фомина о московском классицизме, и тогда же на протяжении 1904 – 1905 гг. вышли три вы­пуска – три альбома со вступительными статьями И.Е. Бондаренко «Архитектурные памятники Москвы». Первый из них был посвящен московскому ампиру (архитектуре послепожарной Москвы), второй и третий – эпохе Петра III, Елизаветы и Екатерины II. Фотографии Фомина, сопровождавшие его статью, серия его открыток, посвященная Старой Москве, книги Бондаренко явились первоначальным источни­ком, иконографическими образцами, от которых могли отталкиваться архитекторы, впервые относительно широко начавшие проектировать в духе неоклассицизма в 1909 – 1910 гг.

Причем не только Шехтель, но и работавший в Горках архитектор Федор Никитович Кольбе (его участие в строительстве Горок зафиксировано документально), ровесник своего великого собрата, учившийся в Московском училище живописи, ваяния и зодчества в 1874 – 1885 гг., много проектировал в Москве, в том числе и в стиле неоклассицизма. По его проекту сооружено одно из первых в Москве специально построенных для кинотеатра зданий – кинотеатр «Форум».[4] Еще предстоит исследовать, что в Горках возведено по проектам Кольбе и какова роль Шехтеля в создании этого великолеп­ного усадебного ансамбля, если он действительно принимал в нем участие. Пока хочется думать, что достаточно велика, что ему при­надлежит авторство переделки центральной части ансамбля с усадеб­ным домом, флигелями, парком. Что касается служебного двора с водонапорной башней и сараями, комплекса конного двора и домов прислуги, то скорее всего их автором мог быть Кольбе. Трудно судить о церкви, проект и облик которой пока остаются неизвестными.

Поэтому, забыв на время о доводах в пользу авторства Шехте­ля, следует перейти к последнему этапу в жизни усадьбы, одному из шедевров усадебного зодчества начала XX в. Ю.А. Бахрушин, отец которого А.А. Бахрушин также хотел приобрести усадьбу, пишет, что «дом, правда, больше походивший на дачу, был красиво расположен на берегу реки Пахры».[5] После перестроек 1909 – 1915 гг. (в 1915 году завершено строительство церкви[6]) центральный ансамбль усадьбы приобрел вид богатой дворянской подмосковной усадьбы поры ее наи­высшего расцвета, т.е. второй половины XVIII – начала XIX столетия, времени, связываемого с понятием допожарная Москва. Хочется спе­циально подчеркнуть – богатой подмосковной дворянской усадьбы по­ры ее высшего расцвета.

Превращение небольшого дома, почти дачи в центр парадного, дворцового по своему характеру ансамбля было, судя по всему, созна­тельно сформулированным Зинаидой Григорьевной заданием архитек­тору. Ю.А. Бахрушин свидетельствует, что после ее брака с Саввой Тимофеевичем «преподаватели разных наук, учителя иностранных языков, воспитательницы, портнихи и парикмахеры немедленно окру­жили ее» и «чрезвычайно быстро, благодаря ее природным способно­стям превратили ее в великосветскую даму».[7] О том, что стремление стать не просто «общепринятой grande dame Москвы»[8] (ею она ста­ла), но уподобиться представительницам родовых дворянских фамилий превратилось в жизненную цель, подтверждает ее собственное выска­зывание. Стремление приобрести дворянство никогда не умирало в среде русского купечества и финансовых деятелей. Записки Зинаиды Григорьевны сохранили ее рассказ о разговоре с С.Ю. Витте, бывшим еще министром финансов. «Познакомилась я с ним в первый раз во время приезда к нам на фабрику, где мы жили тогда... Ему был у нас приготовлен завтрак, и во время которого он сидел около меняй и вдруг он начал такой разговор: «А знаете, З.Г., я получил из Берлина письмо, где было сказано, что мы фон (курсив мой – Е.К.) Витте». Я на него с удивлением посмотрела и сказала: «Охота Вам, С.Ю., этим вздором заниматься. Вы такой умный человек, что сам себе предок. Я вот жалею, что у меня не было предков из-за старинного имения и старых портретов, которые я страшно люблю, и меня всегда удивляла эта любовь. Я никогда не жила в таких имениях, только знала о них по литературе, но мне кажется, что моя «душа» когда-то там жила». СЮ. как умный человек не обиделся на меня».[9]

Как только появилась возможность, Зинаида Григорьевна стала превращать свои литературные знания о дворянских имениях в явь. В 1900 г. чета Морозовых приобрела усадьбу «Покровское-Рубцово», а в 1909 г. уже дворянка и генеральша Рейнбот - имение «Горки». Полно­стью отделанное по ее вкусу оно приобрело облик дворянской усадь­бы рубежа XVTII – ХГХ вв., парадный вестибюль главного дома стал одновременно портретной. Таков один из реальных эпизодов полу­чившего широкое распространение явления, саркастически описанно­го А.Н. Толстым в «Приключениях Расстегана». Разница лишь в том, что при перестройке усадьбы Зинаиды Григорьевны лринято было в качестве образца усадебное зодчество второй половины XVIII – начала XIX вв., а Толстой описывает обработку героя «под двадцатые годы» (1820-е), когда тот заимел «охоту к стилю».

Развернувшееся в Горках строительство типично для 1910-х гг. В России в окрестностях больших городов, прежде всего ее столиц, получило распространение строительство родственных по характеру парадных усадеб. Под Москвой сооружается вновь или перестраива­ется ряд усадеб для членов многочисленного клана Рябушинских. То же происходит в окрестностях Петербурга. Там возникает или пере­страивается множество «дворянских» усадеб для купцов и предприни­мателей. Одновременно в те же годы разворачивается строительство собственно дворянских усадеб. Нередко в соответствии с новыми веяниями усадьбы, в середине и второй половине XIX в. перестроен­ные из классческих в «готические», в начале XX в. вновь меняют свой облик и перестраиваются в духе неоклассицизма. Господские дома, переставая быть подобием готических замков, вновь обретают, как во время классицизма, храмовидный, подобный античным храмам облик.

Столь же характерный случай представляют «Горки». Происходит преоразование скромной дворянской усадьбы классицизма второй полови­ны XVIII – начала XIX вв. в роскошную дворянскую усадьбу неокласси­цизма начала XX столетия. Небольшой по размерам дом, несмотря на сохранение прежних габаритов, только благодаря искусству архитектора приобретает дворцовый характер и превращается в ядро великолепного ансамбля, выдерживающего сравнение с самыми значительными из прославленных подмосковных усадеб классицизма, таких, как «Останкино», «Остафьево», «Суханово», «Горенки», «Гребнево», «Никитское», «Ивановское», «Пехра-Яковлевское», «Петровское-Дальнее», «Гребнево», «Дубровицы», «Валуево» и др. Причем отличие Горок в том, что на преж­нем месте остаются не только сооружения центрального ансамбля, но и подъезд к усадьбе. Меняется лишь, как и во всех перепланированных и перестроенных им усадьбах, расположение главного входа (он устраива­ется со стороны паркового, второго по значению фасада), перед главным фасадом дома, опять-таки, как в большинстве перестроенных им усадеб, вырывают огромный пруд, делаются пристройки к главному дому и фли­гелям.

Анализ планировочных схем подмосковных усадеб второй поло­вины XVIII – начала XIX столетия - времени, ставшего эталонным для перестраивающихся в начале XX в. Горок, обнаруживает, что тогда применялись четыре основных схемы. Наименее распространенной была центрическая, восходящая к планировке вилл знаменитого мас­тера итальянского Возрождения Палладио с кубовидным объемом главного дома в центре и четырьмя флигелями по углам квадратного же в плане двора. В Подмосковье известны только две усадьбы такого рода – «Петровское-Алабино» Демидовых, сооруженное в 1770-х гг. по проекту М.Ф. Казакова и повторившее его схему уже в конце столетия «Федоровское» князей Шаховских в Волоколамском районе.[10]

В противоположность описанной может считаться классической получившая особенно широкое распространение схема с парадным двором, образованным главным домом и двумя флигелями по сторо­нам, часто соединенными с главным домом галереями. Эту симмет­ричную композицию дополняет церковь, как правило, расположенная сбоку от главного дома и вносящая живописность в парадную часть ансамбля. За вторым продольным фасадом располагается парк, спус­кающийся к реке или прудам, с многочисленными павильонами, мос­тами, гротами. Там, где только позволял рельеф местности, применял­ся именно этот, наиболее соответствующий эстетическим канонам классицизма иконографический вариант. Так спроектированы гранди­озные усадьбы с домами дворцового типа вроде знаменитого «Архангельского» Юсуповых, «Петрова-Дальнего» Голицыных, «Поречья», «Ольгова» Апраксиных, «Ивановского» Ф.А. Толстого, «Воронова» И.И. Воронцова, «Никольского-Гагарина» Гагариных, «Гребнева» генерала Г.И Бибикова и др. Эта же схема с парадным двором, к которому подводит прямая аллея, применяется и в относи­тельно скромных усадьбах вроде «Валуева», построенного по заказу» А.И. Мусина-Пушкина, «Яропольца» Гончаровых, «Осташева» А.В. Урусова, «Волынщины» князя В.М. Долгорукова-Крымсого, «Середникова», созданного по заказу Всеволожских.

Третьим, несколько менее распространенным, чем только что описанный, был тип усадьбы с парадным двором, но ориентированным на пруд или реку. Такая планировка вызывалась особенностями рас­положения усадьбы, позволявшими подвести дорогу только сбоку, параллельно основным зданиям ансамбля. Самым известным образцом усадеб подобного рода является «Останкино» Шереметевых. Чтобы сделать ее отвечающей эстетическим нормам классицизма, предпочи­тавшего осевые композиции и устройство подъездных аллей, ориенти­рованных на главный дом, прорубались многоверстные просеки-аллеи. Они позволяли организовать большие пространства в соответствии с главным принципом классицизма: единств места, времени и действия. Действие (движение) совершалось по прямой аллее, перспектива ее завершалась главным домом, благодаря чему художественное время как бы останавливалось, обеспечивая единство места и времени, т.к. в перспективе аллеи в поле зрения оставалось главное здание. По род­ственной усадьбе «Останкино» схеме были спроектированы подмос­ковные усадьбы «Дубровицы», «Никольское», «Урюпино», «Васькино», «Остафьево» в конце XVIII – начале XIX вв. и «Горки» в 1909 г. Для Гдрок главной осью, с которой виделась усадьба и которая обеспечи­вала прекрасный вид от нее, стала просека, прорубленная от Кашир­ского шоссе. Подъезд к усадьбе по этой просеке обеспечить было невозможно из-за крутизны берега речки Туровки, впадавшей в Пахру неподалеку от Горок.

Четвертую разновидность распространенной в Подмосковье уса­дебной схемы можно рассматривать в качестве своеобразной разно­видности предыдущей. На ней основывалась еще одна знаменитая усадьба Шереметевых – «Кусково» и первая из приобретенных Зинаи­дой Григорьевной усадеб – «Покровское -Рубцово». Как в Горках и в Останкино, в Кусково и в Покровском-Рубцове подъездная дорога шла параллельно дому, прудам, реке. Разница между третьим и четвертым вариантами иконографической усадебной схемы сводилась к наличию или отсутствию парадного двора. Невозможность устроить прямую длинную аллею, перспектива которой завершалась бы главным домом, возмещалась устройством просеки, обеспечивавшей далевые эффект­ные точки зрения на усадьбу и от нее.

Облик центрального ансамбля перестроенной в 1909 – 1915 гг. усадьбы «Горки» обнаруживает наибольшее сходство с тремя усадьба­ми, сохранившими особенности конца XVIII – начала XIX столетия – «Останкино», «Валуево» и «Суханово».

«Останкино» и «Суханово» Шехтель не мог не знать. Первую из-за ее известности, вторую - из-за близости к Горкам. Суханово было центром волости, куда входили Горки. Сходство главного фасада перестроенных в начале столетия «Горок» с главным фасадом третьей из названных – усадьбой «Валуево», настолько велико, что вряд ли может считаться случайностью. Очевидно, автор перестройки «Горок» был знаком и с этой относительно небольшой усадьбой. Главный фа­сад дома каждой из усадеб украшает портик с шестью колоннами ионического ордера во всю высоту его двух этажей и веранда балкона. В Валуеве и в Горках авторы-архитекторы разных эпох использовали наиболее распространенный в усадебном зодчестве второй половины XVIII – начала XIX вв. и одновременно наиболее торжественный прием отделки главного фасада. Монументальные колонные портики замени­ли в Горках существовавшие ранее столбы, придав представитель­ность и великолепие всему ансамблю. Благодаря одноэтажным при­стройкам – зимнему саду с севера и веранде с юга – размеры неболь­шого дома увеличились в длину почти на треть – с 24 до 40 м. Низкие пристройки, соответствовавшие высоте сохраненных при перестрой­ках одноэтажным флигелей, своим контрастом высот подчеркнули величавость и великолепие портиков и основной части фасадов дома.

Украшенная колоннами полуротонда зимнего сада в Горках – реплика полуротонды Итальянского павильона в Останкино. Такие же полуротонды украсили в начале XX в. обращенные к вновь созданно­му огромному пруду торцы боковых флигелей. Полуротонды, повто­рявшие останкинскую, украсили также один из фасадов радикально перестроенной в духе неоклассицизма оранжереи.

Еще один постоянно повторяющийся в композиции главного до­ма в Горках мотив - балконы. Балконы в шестиколонных портиках усадебных барских домов конца XVIII – начала XIX вв. были довольно распространенным явлением. Кроме усадебного дома в Валуево, такие же балконы существуют в Яропольце Гончаровых, в Перхушково, в Воробьеве. Но в небольшом доме Горок четыре огромных балкона. Кроме двух балконов в портиках двух главных фасадов, как веранды использовались плоские крыши пристроек зимнего сада и крытой ве­ранды. Такие же веранды на плоских крышах - величайшее новшество начала XX в., обычно связываемое с архитектурным авангардом 1920-х гг., были устроены в собственном доме Шехтеля на Большой Садо­вой улице в Москве.

Беседки Горок, заменившие прежние деревянные, напоминают круглый храм Венеры – беседку с колоннами тосканского ордера над прудом соседнего Суханова и расположенного неподалеку от Одинцо-во-Архангельского в свое время перестроенного Шехтелем Константи­нова, вторая беседка ионического ордера в Горках вызывает в памяти беседки усадьбы «Марфино» – ротонду и полуротонду.

Перепланировка парка в Горках началась с организации про­странства парадного двора перед главным домом. Балюстрада под­черкнуто отделяет парадный двор от остальной части парка, раски­нувшегося по склону горы. Но балюстрада так низка и прозрачна, что она столько же отделяет пространство двора от остальной части парка и открытого вдаль пространства огромной просеки, сколько связывает их. Главную ось ансамбля, выделенную портиком главного дома, в парке продолжают устроенный под горою грот на берегу малого пруда и расположенные по обе стороны от него беседки. Эта часть парка, подобно главным фасадам усадебного дома Горок, удивительно напо­минает спускающийся к прудам парк усадьбы «Валуево». Вместе с тем, беседки, которые как будто должны были подчеркнуть главную ось ансамбля, расположены несимметрично по отношению к вообра­жаемой оси. Но если такие вольности допускались в парках времени классицизма, то возможность появления асимметрии в обработке главного фасада усадебного дома (обе пристройки имеют отличные друг от друга фасады) полностью исключалась.

Эта особенность вызывает в памяти любимый прием Шехтеля – асимметрию в симметрии, применявшуюся им в сооружениях в стиле модерн и использованную при проектировании главного фасада дома на Садовой.

Нагорная часть парка Горок, расположенная за домом, сплани­рованная по регулярному принципу, играла роль своеобразной галереи предков. Регулярный парк – примета парков первой половины XVIII столетия. Его присутствие в усадьбе – свидетельство ее раннего воз­никновения, и косвенно – родовитости владельца усадьбы. Зодчий выделяет регулярную часть парка из окружающего пространства пря­мыми аллеями и металлической оградой с воротами, акцентируя связь этой части парка с домом. Планировке самого дома также присущи особенности, обычно использовавшиеся Шехтелем в усадьбах. Вход в дом располагается со стороны паркового фасада. В Горках об этом свидетельствует назначение комнат. Главный вход не мог распола­гаться на главном фасаде, там на первом этаже за портиком находи­лась биллиардная.

В целом в интерьерах, как и в парке, и в композиции фасадов возрождение приемов классицизма соседствует с характерными при­метами архитектуры начала XX в. В планировке дома сохранена тра­диционная анфилада. Вместе с тем, внутренние перегородки и назна­чение комнат таковы, что расположенные по главной оси помещения второго этажа - столовая и гостиная – выполняют роль холлов в особ­няках модерна, давая доступ в личные комнаты членов семьи – самой Зинаиды Григорьевны, ее дочери Маши, самого Рейнбота.

По-новому, учитывая опыт архитектуры модерна располагаются в усадебном доме Горок окна и двери комнат на одной оси, создавая удивительное единство и взаимопроникновение внешнего природно-паркового и внутреннего пространства комнат.

Благодаря тому, что усадьба «Горки» оказалась связанной с именем Ленина, она сохранила обстановку начала XX в.

«Горки» - замечательное произведение усадебной архитектуры последнего этапа ее развития, свидетельство нового возрождения классичесой традиции, демонстрирующая насколько широко и много­образно используется это наследие. Вместе с тем, ее история и исто­рия прилегающей к ней территории изучена далеко не полностью, тем более что территория усадьбы представляет единый архитектурно-хозяйственно-жилой и парковый комплекс, где ни одна часть не мо­жет существовать без другой. Кроме того, требуется выяснение имен работавших в Горках зодчих. Предстоит выяснить, каков вклад Кольбе в создание усадьбы «Горок», является ли Шехтель действительно автором этого прекрасного творения, как связана его деятельность с деятельностью другого зодчего, весьма активно проектировавшего в 1840 – 1910-е гг., учившегося одновременно с Шехтелем и до сих пор не привлекавшего внимания исследователей. Предстоит выяснить, какова была усадьба до того, как она перешла во владение З.Г. Морозовой, что представляли собой ее предшествующие владельцы. Дело чести сотрудников музея сделать достоянием всех интересующихся истори­ей нашей страны, нашей культуры и искусства знание об ансамбле этой великолепной усадьбы и о предметном наполнении ее интерьеров.

Ведущий научный сотрудник

Института российской истории АН, доктор искусствоведения

Кириченко Е.И.