Р.П. Савельева, старший научный сотрудник ГИМЗ «Горки Ленинские»

Усадьба Горки и ее окрестности

(по воспоминаниям Е.В. Савельевой)

Историческое краеведение в широком понимании этого слова базируется на всестороннем изучении памятника культуры, что предполагает его рассмотрение на макро- и микро- уровнях. Между тем, достаточно часто местный исторический материал остается вне внимания исследователей. В данной публикации мне хотелось бы рассказать о том, какой виделась усадьба З.Г. Морозовой-Рейнбот крестьянам деревни Горки в начале ХХ в.

Мои предки были коренными жителями этой деревни. До сих пор памятны их рассказы о старине и сельской жизни.  Моя мама - Екатерина Васильевна Савельева (1902-1989) часто упоминала о своем детстве, о крестьянском быте и досуге, а иногда речь заходила об усадьбе Горки и ее владелице З.Г. Морозовой-Рейнбот. Попытаемся обобщить эти разновременные и разрозненные воспоминания.

Екатерина Васильевна родилась в семье горкинского крестьянина Василия Александровича Шульгина. Семейство не было зажиточным, но и не бедствовало, хотя в деревне в начале ХХ в. жилось трудно[1]. Отец пахал землю, держал скот, иногда зарабатывал копейку на отхожих промыслах. Мать вела дом, воспитывала детей, которые с ранних лет помогали родителям в хозяйстве. Когда Кате минуло десять лет, отец отдал ее в Белеутовскую церковно-приходскую школу, где в течение трех лет она изучала чтение, письмо, Закон Божий и арифметику. В 1915 г. она получила свидетельство об окончании обучения. С этого времени с детством было покончено, и начались трудовые будни.

В дореволюционное время в жизни горкинских ребятишек развлечений было немного. Яркими событиями для них становились церковные праздники, праздничные богослужения в храме, поездки на ярмарку в соседнее село Ям, появление в деревне незнакомцев или приезды в расположенную неподалеку усадьбу Горки «барыни» – Зинаиды Григорьевны Морозовой-Рейнбот. Деревенские называли ее «Ремботиха»[2].

В летние время управляющий имения[3] нанимал горкинских баб и «девок» «на поденку»[4]. Женщины работали в усадебном парке: обрезали кустарники, окапывали деревья, высаживали цветы на клумбы, пололи траву в посадках клубники[5]. Жительница деревни Горки Мария Кирилловна Бендерина, родственница семейства Шульгиных, рассказывала, что она и ее сестра Александра ежегодно вплоть до революции подряжались на работы в садоводстве Морозовой-Рейнбот. По ее словам, «генеральша» была строгой хозяйкой и не терпела ослушания. Однако к праздникам она непременно делала «пололкам» подарки: ситцевые платки или полушалки. К Пасхе или к Рождеству крестьянки получали на платья отрезы ситца с морозовской Никольской мануфактуры. Мария Кирилловна за усердие была назначена старшей в группе горкинских поденщиц[6]. Указания она получала от управляющего имением или заведующего садоводством[7].

Хозяйка усадьбы первое время жила исключительно в Москве, так как в имении шла перестройка дома[8]. Затем реконструкция архитектурного ансамбля стала подходить к концу, и ее визиты в Горки участились. Слухи о предполагаемом приезде «Ремботихи» быстро разносились по деревне: кое-кто из местных был у нее на постоянной службе при домах[9]. К назначенному дню в усадьбе тщательно готовились: косили газоны, пололи дорожки, обновляли цветники, мыли окна, натирали паркет, протапливали и просушивали комнаты.  

О приезде барыни загодя знали и местные ребятишки. Из Москвы Морозова-Рейнбот в то время ездила в усадьбу на автомобиле, что само по себе было необычно. Машина проезжала через всю деревню по замощенному булыжником Каширскому тракту, спускалась с горы и перед мостом через реку Пахру сворачивала налево на неширокое шоссе, ведущее на горку, к усадьбе. Там вблизи хозяйственного двора был выстроен гараж.

В ожидании проезда «барыни», крестьянские дети занимали места по кюветам и обочинам дороги при въезде в деревню Горки со стороны Москвы. С возвышенности им было хорошо видно, когда ее машина, миновав село Пронино, выезжала на открытое пространство. Поравнявшись с приветствующей ее детворой, Зинаида Григорьевна просила шофера сбавить скорость и, не выходя из авто, бросала детям конфеты и мелкие деньги. Ребятня гурьбой кидались собирать с земли гостинцы, и тут все зависело от собственной расторопности: иначе можно было остаться ни с чем.

Хотя усадьба Морозовой-Рейнбот не была огорожена забором, всем в деревне было известно, что подходить близко к домам не дозволяется. Деревенские дети собирали по окраинам парка ягоды, грибы, лесные орехи и видели, как развлекались «на даче» дети хозяйки. Обычно ее взрослые дочери Мария Саввишна[10] и Елена Саввишна[11] в компании друзей прогуливались по парку в длинных белых платьях. Часто барышни Морозовы катались на велосипедах. А младший сын Зинаиды Григорьевны  - Савва Саввич[12], упитанный мальчик лет десяти, никак не мог освоить этот спорт. Когда он садился в седло, рама велосипеда сильно прогибалась, а колеса сплющивались. У него не получалось крутить педали, и мальчишки из детей прислуги поддерживали незадачливого ездока с двух сторон, чтобы он не упал.

Еще помнилось Екатерине Васильевне, как одна из дочерей Зинаиды Григорьевны что-то ваяла из глины: «Посидит она у своей скульптуры, потом что-то еще к ней прилепит, отойдет на некоторое расстояние и смотрит, а потом опять сядет работать»[13]. Морозовы и их гости нередко устраивали пикники на берегу реки Пахры.

Перед революцией недалеко от Большого дома в тихом уголке леса на краю оврага Зинаида Григорьевна выстроила маленькую церковку[14]. В округе ее называли «моленная». Крестьянские ребятишки, собиравшие в овраге хворост, ягоды и грибы, не раз наблюдали, как Зинаида Григорьевн в одиночестве направлялась  в часовню и там предавалась молитве. Когда церковь сгорела в начале 1930-х гг., среди ее обуглившихся развалин долго лежал медный колокол высотой примерно 60 см. Потом один из горкинских крестьян перенес его к себе на двор, а после Великой Отечественной войны Екатерина Васильевна забрала у него этот колокол и бережно хранила у себя на подворье до самой своей смерти.

Когда в 1990 г. начали восстанавливать церковь Флора и Лавра в селе Ям, ее дети отвезли «морозовский» колокол в этот храм. Священнослужители дар приняли, но использовать при ямской церкви отказались, сославшись на то, что колокол имеет надписи старообрядческого толка[15]. Дальнейшая судьба колокола из часовни З.Г. Морозовой-Рейнбот неизвестна.

Часто Екатерина Васильевна рассказывала, как сооружали в усадьбе Большой пруд[16]. На строительстве работали молодые крепкие мужики. Землекопов было очень много, и выглядели они живописно – в красных рубахах и синих шароварах. Одни рыли огромный котлован, другие вывозили на тачках землю и укладывали на края будущего водоема. Насыпь укрепляли кольями, нарезанными из стволов молодых деревьев. Они потом дали корни и со временем превратились в могучие ветлы, растущие по периметру пруда. Когда закончились работы, и пруд наполнили водой, были проложены вокруг него прогулочные дорожки.

Особый интерес представляет собой рассказ Екатерины Васильевны о свадьбе одной из дочерей З.Г. Морозовой-Рейнбот (имя ее память не сохранила)[17]. По ее словам, в усадьбе в те дни собралось много гостей. Отдельные приглашенные прибыли на автомобилях. Венчание проходило в церкви Флора и Лавра в селе Ям. Посмотреть на пышную церемонию пришли жители чуть ли не всей округи. Весь вечер из горкинского парка доносилась  музыка. Он был красиво иллюминирован «цветными фонариками». Когда наступила ночь, небо над усадьбой осветили фейерверки. «Весь вечер пускали фыверки, - восклицала Екатерина Васильевна, описывая это торжество.

Село Ям было богатым населенным пунктом Подольской  губернии. Там существовали несколько купеческих двухэтажных домов с лавками, небольшая фабрика по изготовлению фарфоровых цветов, церковно- приходская школа. Это был и старинный религиозный центр волости. Престольным праздником  считался день Флора и Лавра (31 августа), которых чтили жители деревень Горки, Белеутово, Павловское, Старое Съяново. При Ямской церкви существовал также придел Петра и Павла,  и в Петров день (12 июля) там проходили праздничные богослужения. В этот день открывалась знаменитая в округе ярмарка, которая обычно длилась три-четыре дня.

По рассказам старожилов, в это время на площади перед храмом теснились телеги, на которых громоздились всевозможные товары. На продажу приводили коров, овец, свиней, привозили домашнюю птицу: кур, уток и гусей. Вся эта живность производила такой шум, что он был слышен даже в соседней деревне Горки.

На ярмарке продавали свои изделия заезжие гончары, скорняки, шорники, кузнечных дел мастера. Но и в самом селе Ям было немало умельцев. Здесь крестьяне могли заказать валенки, шубу или тулуп, пошить обувь, выбрать на лотке у умельцев-«золотарей» недорогие позолоченные колечки или серьги, купить для хозяйства посуду и домашнюю утварь. Особенной популярностью в округе пользовалась хлебная лавка купцов Горбачевых с пекарней, и каждый, побывав на ярмарке, вез домой знаменитый «ситный от Горбача»[18]. Так назывался ароматный, пышный, белый хлеб в форме кулича. В этой пекарне изготавливали также калачи, пряники и многое другое.