Савинова Елена Николаевна, ведущий научный сотрудник ГИМЗ «Горки Ленинские»

 

СЕМЕЙСТВО ПИСАРЕВЫХ В ГОРКАХ И ЛЮБЛИНЕ

 

Есть в русской истории личности, которые в свое время сыграли немалую роль в развитии общественной мысли и отечественной культуры. Однако их имена незаслуженно забыты или сильно покрыты «патиной» разнородных суждений. Такой фигурой представляется генерал-лейтенант Александр Александрович Писарев (1780-1848).

В книге «Русские портреты» Великого князя Николая Михайловича Романова, изданной в конце XIX в. он удостоился внимания наряду с царственными особами и великосветскими персонами. Там сказано, что Писарев был потомком древнего рода, «вышедшего в XV веке из Литвы»[1]. Известно, что Александр Александрович родился в 1780 г. в Петербурге в дворянской семье, получил домашнее образование, затем поступил в Сухопутный Шляхетный  кадетский корпус, который закончил в 1796 г. в чине подпоручика.

Определившись на службу в лейб-гвардии Семеновский полк, Писарев прослужил там до 1807 г. Участвовал в первой польской кампании 1806-1807 гг., в тяжелейших сражениях при Гутштадте и Фридланде отличился, был отмечен орденом Св. Владимира 4-й ст. и получил чин полковника. Именно там началась его ратная слава, как и многих героев 1812 г.[2]

Александр Александрович участвовал практически во всех сражениях против наполеоновских войск. Современники отмечали геройство и отвагу    «неустрашимого» полковника Писарева. Его батальон «пролагал себе путь штыками сквозь колонны, оспаривающие у них дорогу». В Бородинской битве Александр Александрович был ранен. За воинскую доблесть он был награжден орденами Св. Георгия 4 ст. и Св. Анны 3 ст.

           В  апреле  1813  г.  в  чине  генерал-майора  он получил назначение командира Киевского гренадерского полка и гренадерской бригады, состоявшей из Киевского и Московского полков. Во время заграничных походов русской армии в 1813-1814 гг. Писарев командовал несколькими гренадерскими полками, в битве под Лейпцигом был во главе 2-ой гренадерской дивизии и вновь был ранен. Награжден орденом Св. Владимира 3 ст. и прусским «Пур ле Мерит» («За достоинство»). При взятии Парижа Писарев был отмечен орденом Св. Георгия 3 ст. «за отличие». Эти ордена мы можем видеть на выполненном художником Дж. Доу портрете Александра Александровича в галерее героев Отечественной войны 1812 г. Помимо названных наград его генеральский мундир украшает звезда ордена Св. Анны 1 ст., а также крест сардинского ордена Маврикия и Лазаря.

Ратная жизнь не мешала командиру батальона заниматься литературой, к которой он имел большую склонность. Известно, что Александру Александровичу не было и двадцати лет, когда он написал своеобразное сочинение «Переписка двух адских вельмож Алгабека и Алгамека, находящихся по различным должностям в старом и новом свете». Книга была опубликована. Она представляла собой сборник историй и анекдотов и «сцен нравственной жизни людей обоего пола»[3].

Молодой офицер сочинял многочисленные басни и сатиры, патриотические оды и гимны. В 1804 г. был принят в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. А в 1807 г. Писарев опубликовал литературное исследование «Предметы для художников, избранные из Российской истории, славянского баснословия и из всех русских сочинений в стихах и прозе»[4]. По предложению Г.Р. Державина за это сочинение он в 1809 г. был избран в члены Российской Академии наук.

В это время Писарев, по-видимому, осознал себя знатоком всякого рода искусств. Он составил и опубликовал «Общие правила театра, выбранные из полного собрания сочинений Вольтера», «Начертание художеств или правила живописи, скульптуры, гравирования и архитектуры», «О нравственных качествах поэта, рассуждения из класса красноречия» и другие[5].  Такое обилие специфических трудов Александра Александровича подчас становилось поводом для иронии общепризнанных отечественных литераторов. Так, в письме к А.А. Бестужеву А.С. Пушкин укорял друга за творческое бездействие и замечал «Кто же будет писать? М. Дмитриев и А. Писарев? …Для кого же занимательно мнение Дмитриева о мнении Вяземского или мнение Писарева о самом себе?»[6] Однако, по иронии судьбы, именно Писарев в 1830 г. сообщил Пушкину об избрании его в действительные члены Общества Российской словесности при Московском университете, председателем которого он являлся и прислал ему диплом, а через два года поддержал избрание поэта в Академию Наук.

Письмо А.А. Писареву писателя Н.Д. Иванчина-Писарева. 1925 г. ОР ГБЛ. 

Александр Александрович Писарев.   

Литография  конца 1830-х гг. ОР РГБ.

Александр Александрович был колоритной фигурой своего времени. Он увлекался театром, переводил с французского пьесы, внося в них немало чисто русского антуража. Названия этих драматургических опусов курьезны: «Учитель и ученик, или В чужом пиру похмелье», «Хлопотун, или Дело мастера боится», «Волшебный нос, или Талисман и финики», «Забавы калифа, или Шутки на одни сутки». В 1808 г. А.А. Писарев вошел в редакцию созданного И.А. Крыловым журнала «Драматический вестник», печатавшего исключительно статьи по теории театра, рецензии на спектакли.

В 1817 г. увидели свет его «Военные письма и замечания, относящиеся к 1812 г.», где 27-летний ветеран возвращался к «незабвенным» событиям прошлого. В 1817-1821 гг. служба Писарева протекала в Калуге, где стояла 2-я гренадерская дивизия. О своей жизни он сообщал писателю и публицисту Николаю Александровичу Мельгунову в ответ на приглашение приехать погостить в подмосковную: «Хотел бы ускорить время и сблизить самое пространство дабы воспользоваться приятностью жизни, которой мы, военные люди, совершенно лишены, особенно же в летние прекрасные дни: учения, маневры и лагери отнимают от нас и самою свободу подышать чистым воздухом»[7].

Александр Александрович заполнял свободные часы обширной перепиской с однополчанами, литераторами, государственными деятелями и учеными. Среди его корреспондентов - А.Ф. Воейков, С.Н. Глинка, Д.В. Давыдов, И.И. Дмитриев, Н.М. Карамзин, П.И. Шаликов, Д.И.Языков, П.И. Свечин, А.И.Остерман, А.А. Аракчеев и десятки других.

Увлеченный «словесностью», он поощрял к занятиям творчеством подчиненных. Как он объяснял, он и его друзья делали это «единственно же для своей забавы  и на досуге от должностей по службе»[8]. В результате в Калуге возник литературный кружок под девизом «Владей мечом в бою и лирой средь друзей». Спустя несколько лет, обосновавшись в Москве, Писарев издал сборник «Калужские вечера, или Отрывки сочинений и переводов во­енных литераторов»[9].

В августе 1818 г. в жизни Александра Александровича произошли большие перемены. Тяжело заболел его отец Александр Павлович, и, взяв отпуск, Писарев отправляется в родительскую усадьбу Свитино Московской губернии. Из его писем ясно, что он не успел проститься с отцом. Вот что он сообщает однополчанину Павлу Ивановичу Свечину: «Я не застал уже отца моего в грешном мире… Поклонясь останкам его в Даниловом монастыре в самый день моего рождения (16 августа), тогда же удалился в свою подмосковную погоревать и пообдумать о будущем житье-бытье моем»[10].

Некоторое время Писарев предавался грусти. Обстоятельства складывались не лучшим образом. Имение отца было продано с публичного торга. Поддержку в трудное время оказал ему московский военный генерал-губернатор Арсений Андреевич Закревский, который «одним магнетическим почерком пера» способствовал продлению отпуска в Москве. Чтобы как-то поправить расстроенные дела, Писарев решил найти богатую невесту. Уже в ноябре Александр Александрович сообщает Александру Федоровичу Воейкову: «Я в Москве успел сосвататься и жениться. Словесность на время была отложена; теперь собираюсь обратно в Калугу…»[11]

Женой Александра Александровича стала Аграфена Михайловна Дурасова. Скорее всего, этому браку посодействовал Закревский, так как Аграфена Михайловна доводилась кузиной его невесте Аграфене Федоровне Толстой. Свадьба Закревского состоялась спустя несколько недель после бракосочетания Писарева. «Радуюсь твоему счастию, - писал Александр Александрович Закревскому, - будь благополучен, сколько ты того достоин. Мы с Аграфеной Михайловной вам обоим кланяемся. Вы, как мы слышали, веселитесь по балам, а мы собираемся в Калугу, закупаем для домашнего обихода столовую посуду, торгуем кибитку, рассчитываем и свешиваем провизию домашнюю, словом, как голанд с голландкой около кухни и конюшни суетимся»[12].

Семейство Дурасовых было баснословно богато. Мать Аграфены Михайловны Аграфена Алексеевна[13] являлась крупной домовладелицей и помещицей. В ее собственности, в частности, находилось имение Горки в Подольском уезде. Брат Аграфены Алексеевны – Николай Алексеевич, владелец усадьбы Люблино, славился своим хлебосольством и гостеприимством. В имении Дурасова на даче отдыхал Н.М. Карамзин. А Писарев был поклонником историка и его хорошим знакомым. Интересно, что в бумагах Александра Александровича сохранился такой документ, как «Заповеди карамзинистов». Шутливые правила, в частности, гласили:

«1. Карамзин есть автор твой, да не будет для тебя иных авторов, кроме его.

2. Не признавай ни одного писателя ему равным…

3. Не произноси имени Карамзина без благоговения.

4. Помни сочинения Карамзина наизусть; хвали их…

5. Чти «Русского путешественника» и «Бедную Лизу» и т.д.»[14]

Отец Аграфены Михайловны – Михаил Зиновьевич Дурасов в это время вел жизнь отшельника в Симоновом монастыре, замаливая грех потери на поле боя вверенных ему солдат. Аграфена Алексеевна с отъездом дочери по месту службы Писарева скучала и хлопотала о переводе зятя в Москву. В 1824 г. семейство Писаревых перебралось в первопрестольную. Для Калуги это была большая потеря в культурном смысле: ведь генеральша Писарева была там законодательницей вкусов и открыла в своем доме литературный салон. Сослуживец Писарева - Николай Иванович Рогов - откликнулся «на всегдашнюю разлуку» с Аграфеной Михайловной романсом. Там были такие строки:

Тебя забыть Калуге стыдно.

Ты ласками обворожить

умела всех… Для ней обидно,

как может кто тебя забыть![15]

Начался новый период в жизни Александра Александровича. Он был назначен попечителем Московского учебного округа и Московского университета. Заметим, что он состоял на службе до 1847 г. В 1830 г. был назначен сенатором. В течении 6 лет занимал пост Варшавского военного губернатора. При этом он продолжал оставаться председателем в Московском обществе истории и древностей российских, академиком и любителем словесности. Обо всех перипетиях его жизни, службы, знакомствах и творчестве можно написать монографию. В этой небольшой статье мы затронем лишь отдельные эпизоды его жизни в ближайших подмосковных – Горках и Люблине.

В 1824 г. семейство Писаревых поселилось в Москве в собственном доме на Волхонке. В это время теща Александра Александровича решила расстаться с Горками. Запись в писцовой книге за 1816 г. сообщала, что в тот момент в вотчине А.А. Дурасовой числилось 25 дворов, 104 мужчины и 115 женщин.  Это свое имущество Аграфена Алексеевна и продала 21 марта 1824 г. генералу-майору Писареву за 50 тыс. ассигнациями[16]. Александр Александрович начал возводить в Горках новый каменный дом. Непривычный к хозяйственным заботам, он сетовал на хлопоты в письмах к друзьям и родственникам. На одно из таких посланий Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев ответил: «Не все так счастливы, как почтенный Амфион наш[17]: он поет на вершине Парнаса, а громады воздвигаются в Горках»[18].

Испытывая в связи со строительством зданий значительные материальные затруднения,  Писарев в 1827 г. вынужден был заложить имение, но его жена вскоре выкупила его, позже настояв на том, чтобы Горки были переписаны на нее.

В начале XIX в. усадьба Горки занимала значительную территорию на левом берегу р. Туровки. Центром имения служил архитектурный ансамбль, созданный по канонам классицизма, имевший осевую симметричную планировку. Дом и два флигеля, расположенные высоко над обрывом, образовывали парадный двор. Склон перед ним был превращен в зеленый партер, замкнутый небольшим водоемом. При Писаревых перед главным домом была посажена трехрядная аллея лип, стриженых в виде шпалер, так чтобы из окон дома, со второго этажа и с балкона был виден естественный лес с древними курганами. К этому периоду относится формирование на склоне оврага ландшафтного парка со свободной планировкой дорожек. Парковая композиция строилась исключительно на сочетании местных пород деревьев - липы, дуба, клена, вяза, ивы и березы. Своеобразием парка являлось то, что главная его аллея была разбита от торца северного флигеля, не совпадая с центральной осью дома и ансамбля. Такое планировочное решение позволило сохранить древние курганы, что являлось признаком просвещенного ума хозяина имения.

Напомним, что Александр Александрович неоднократно рассуждал в своих произведениях «о сельских видах» и, безусловно, руководствовался при разбивке парка романтическими идеями. «К кому, как не в объятия благотворной природы бросается человек, удрученный государственными заботами, прилежный испытатель науки и глубокомыслящий любомудр, когда желают они обрести разсеяние и отдых для сил душевных?.. – утверждал он. – Природа приятными зрелищами вселяет в сердце наше отдохновение чувств после трудов и заботы. Природа неприметным искусством своим разгоняет горесть нашу и печаль…»[19]

В Горках к южному флигелю примыкал внутренний двор, в котором размещалась конюшня, прачечная и каретный сарай. В северной части парка был заложен вишневый сад, за ним возведена теплица и сараи, проложена березовая выездная аллея. На Туровке был устроен каскад прудов. Ниже по течению находилась мельница. Всего в границах имения находилось более 590 десятин земли[20].

К 1827 г. Горки были отстроены и готовы были принимать гостей. Ими были старые знакомые и сослуживцы Новосильцов, Башилов, Похвиснев или родственники Закревские, Белосельские, Дурасовы, Иванчины-Писаревы и еще многие. Однако Горки располагались сравнительно довольно далеко от города, и пребывание там было сопряжено с перевозкой большого количества вещей и продуктов. Чтобы добраться в Горки следовало преодолеть не менее 30 верст по колеистым дорогам.

Между тем, теща Аграфена Алексеевна после смерти брата в 1818 г. унаследовала Люблино, но бывала там редко по старости. В летнее время Писаревы проводили время в прекрасных апартаментах, обустроенных Николаем Алексеевичем с большой роскошью, и там собирали литературную общественность Москвы. Так, в 1824 г. профессор университета И.М. Снегирев, побывав у Писарева на именинах жены и тещи, описывал усадьбу в дневнике: «Дом прекрасно выстроен. Его опоясывают пруды и речка, которая сливается с ними; против дома в лесу два кургана на равном расстоянии, сад прекрасный на покатом холме, оранжерея богатая… После обеда гулял в лесу, купался…»[21]. Снегирев посещал Люблино неоднократно. Из его дневника мы узнаем, что среди гостей усадьбы были генерал-губернатор Храповицкий, все те же князь Шаликов, Дмитриев, Иванчин-Писарев…

В 1835 г. владелица Люблина Аргафена Алексеевна Дурасова умерла, не оставив завещания. Аграфена Михайловна с трудом получила имение по суду, причем Писареву пришлось сильно хлопотать, ибо у Дурасовой была еще одна дочь – Екатерина. С 1836 г. фактически Люблино стало летним пристанищем семейства. Вплоть до своей смерти в 1848 г. Александр Александрович сохранял Люблино как своеобразный литературный Парнас. Современник вспоминал: «Обедал у генерала Писарева… После рассматривал труды Калужской беседы. А.А. читал свои стихи, я делал свои замечания, принятые снисходительно»[22].

В эти годы усадьба Люблино все еще сохраняла свое великолепие. «Вообразите узкую долину, осеняемую с левой стороны дороги густым лесом и разных величин курганами, из коих один весьма примечателен величиной своею и правильной круглостию, а по правую сторону оканчивающуюся разнообразными отлогостями и прекрасным прудом, огибающим противолежащую возвышенность, на коей находится дом владельца, - писал  современник о красоте усадьбы. – С первого взгляда на дом сей, поражает вас нечто такое, что поселяет в сердце вашем благоговение…» Далее следует восторженное описание залов «украшенных прекрасной стенной живописью» и жилых апартаментов, где «каждая комната и каждое окно представляет природу в новом виде»[23].

Оставляя за Люблиным роль парадной летней резиденции, Писарев отводил Горкам, более приспособленным для семейного тихого отдыха, важное назначение хозяйственного поместья. В имении велись пахотные работы. «Горкинский Меркурий» (так называл Писарева его родственник Иванчин-Писарев – Е.С.) выращивал кормовые травы и закупал сено у соседей-помещиков. Став старше, Александр Александрович стремился в Горки, находя здесь покой и уединение. Он не изменил своим привычкам и по-прежнему вел обширную переписку и созывал гостей. Так, отставному бригадиру Д.А. Новосильцову он в 1835 г. послал приглашение в стихах: «Теперь мне кажется без отговорки Вам нужно ехать в Горки… Верь без красного словца, что в Горках для тебя и двери настежь и сердца!»[24]

Между супругами Писарева царили мир и согласие, а дом в Горках был уютен и хлебосолен. Погулять «в воскресный день, свободный от недосугов» в Горки стремились сослуживцы Писарева, его знакомые по пребыванию в Калуге, сотоварищи по Обществу древностей российских, литераторы и историки, а также общественные деятели. Интересно, что зваными гостями у Писаревых были люди, замеченные в инакомыслии: декабристы Ф.Н. Глинка, С.И. и Н.И. Кривцовы, члены Союза благоденствия С.Д. Нечаев, М.Ф. Орлов, Г.А. Римский-Корсаков, С.П. Шипов и другие.

Чрезвычайно жизнелюбивый, Александр Александрович не утратил с годами друзей военных лет. Он сохранил свойственную ему любовь к искусству и творчеству, сочетая это с весьма консервативными социальными взглядами. Старый его приятель А.Ф. Воейков оставил нам стихотворный портрет славного воина, общественного деятеля и литератора:

Послушай Писарев! Бояться надо Бога!

У вечного - своя дорога в бессмертие нестись.

Солдат идет к нему чрез поле брани.

Поэт в стихах пашпорт себе чертил.

А живописец кисть держал в искусной длани.

В картине быть бессмертным мнил.

А ты был генералом славным,

Но не довольствуешься том.

Сегодня явишься на поприще с пером.

А завтра с циркулем, или с кистью, иль с резцом…

По чети стыдно быть столь разным.

По чести время перестать

Кресты нанизывать и лавры примерять.

Иль нет! Сорвавши лавр, ты снова

Спеши к другим венцам

Перед тобою сад лавровый.

[1] Русские портреты XVIII и XIX вв. Издание Великого князя Николая Михайловича Романова. В 5 тт. Т. 5. М., 1999. С. 483.

[2] Шиканов В.Н. Каталог выставки «Первая польская кампания 1806-1807 гг.», организованной Государственным музеем городской скульптуры (г. Санкт-Петербург) и Центром петербургских искусств «АВИТ». СПб., 2006.

[3] Писарев А.А. Переписка двух адских вельмож Алгабека и Алгамека, находившихся по различным должностям в Старом и Новом Свете; содержащая в себе сатирические, критические и забавные происшествия, повести, анекдоты и другие удивительные сцены нравственной жизни людей обоего пола. М., 1793.

[4] Писарев А.А. Предметы для художников, избранные из российской истории, славянского баснословия и из всех русских сочинений в стихах и прозе. В 2-х частях. СПб., 1807.

[5] Он же. Общие правила театра, выбранные из полного собрания сочинений Вольтера и расположенные по порядку драматических правил». СПб., 1809; Он же. О нравственных качествах поэта, рассуждения из класса красноречия. М., 1825.

[6] Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 тт. Т. IX. М., 1952. С.315.

[7] ОР ГБЛ. Ф.226. К.1. Д.78. Л. 29об.

[8] Писарев А.А. Предисловие к т.I сборника «Калужские вечера, или Отрывки из сочинений и переводов в стихах и прозе военных литераторов». М., 1825.

[9] Калужские вечера, или Отрывки из сочинений и переводов в стихах и прозе военных литераторов. В 2-х частях. М., 1825.

[10] ОР ГБЛ. Ф. 226. К.1. Д.80. Л.4.

[11] Там же. Л.15.

[12] Там же. Л.18об.

[13] Мать и дочь Дурасовы имели церковное имя Агриппина.

[14] ОР ГБЛ. Ф. 226. К.9. Д. 53. Л.1

[15] Там же. Д.45. Л.5.

[16] ЦИАМ. Ф.50. Оп.14. Ед. хр. 808. Л.24.

[17] Н.Д. Иванчин-Писарев имеет в виду легенду о сыне Зевса и Антиопы, который своей дивной игрой на лире заставил камни складываться в стены города Фивы.

[18] ОР ГБЛ. Ф. 226. К.4. Д.20. Л.9об.

[19] Писарев А.А. Калужские вечера… Т.1. С. 143, 144.

[20] ГАМО. Ф.102. Оп.1. Д.602. Л. 33-34об.

[21] Снегирев И.М. Дневник. М., 1904. С. 72.

[22] Там же. С. 103.

[23] Гурьянов И. Прогулка в Люблино  5 августа 1825 года // Отечественные записки. № 67. 1825. С. 209-215.

[24] ОР ГБЛ. Ф. 226. К.2. Д.8. Л. 26об.

 

ГИМЗ "Горки Ленинские"

Музейный сборник. № 12. 2009.