Материалы сайта

http://www.floralavra.ru/cntnt/istoriya_h/zhizneopis.html

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БЛАЖЕННОГО ИВАНА СТЕПАНОВА

 

Крестьянин д. Ново-Съяново Иван Степанов в молодости проживал в своей деревне с двумя братьями и занимался обычными крестьянскими делами, а затем стал извозничать в Москве. В начале 1848 г. он заболел и, бросив промысел, отправился в Троице-Сергиеву лавру поклониться святым мощам преподобного Сергия и попросить об исцелении. Молился паломник всю Святую неделю и за это время познакомился с юродивым Христа ради Филиппом, который по благословению митрополита Филарета (Дроздова) проживал в знаменитом Гефсиманском ските, а затем для большего уединения поселился в ветхой необитаемой сторожке, находившейся позади скита в густой лесной чаще.

Иерусалимская икона  Божией  Матери из  Крестовоздвиженского монастыря

Проживая в сторожке вместе с одним из послушников, они с благословения наместника Лавры выкопали близ сторожки небольшую квадратную пещеру и начали в ней совершать молитвы. Чуть позже первоначальная пещера была расширена, а от нее прорыты подземные коридоры с отдельными пещерками, ставшими кельями.

Бывшего извозчика поразило то, что Филипп в любую погоду был одет в тонкий ветхий подрясник без пояса, обуви не имел, а на теле носил тяжелые верига. Подвиг юродства Христа ради, устройство Филиппом подземного жилища и места моления сподвигли Ивана на принятие решения удалиться от мирской жизни и полностью посвятить себя служению Богу. Вернувшись на родину, он встретился с местным крестьянином Иваном Антиповым, который ранее работал на одной из ситценабивных фабрик Москвы, но заболел и вынужден был возвратиться в деревню. Осенью 1846 г. Антипов также ходил в Троице-Сергиеву лавру, где намеревался поселиться в одном из скитов «для спасения души», но из-за болезни не смог выполнять возложенные на него обязанности и вскоре вернулся домой.

Здесь-то родственные души и договорились по примеру Троице-Сергиевых затворников устроить в лесу близ родной деревни келью с пещерами для проживания и молитвы. С согласия односельчан, они срубили в 340 метрах от западной окраины деревни четырехстенок квадратной формы с одним окном. В переднем углу кельи установили две полки, поставив на верхней иконы, перед которыми горела медная лампада, а также медный крест, кипарисный образ святителя Николая Чудотворца и три стаканчика от лампадок, деревянный ящичек с восковыми свечами, бутылки с деревянным маслом, маленькие щипчики для снятия нагара со свечей. На нижней полке разместили ветхие церковные книги, а перед полками поставили дощатый налой, за которым читались книги. На оконной занавеси были вышиты кресты, а на стенах расклеены литографии с изображением Страшного Суда, усекновения главы Иоанна Предтечи и Иверской иконы Божией Матери. Рядом с кельей напротив окна поставили деревянный восьмиконечный крест высотой 175 см.

Когда весть о столь необычной стройке дошла до губернских властей, в деревню весной 1849 г. нагрянула большая группа начальства. От дома к дому передавалась весть о том, что приезжие интересуются недавно построенной Степановым и Антиповым кельей, в которой те устраивали какие-то чтения. В ходе проверки в трех шагах от входной двери обнаружили лаз, ведущий под землю, через 15 шагов по подземному коридору находилась комната длиною 2,8, шириною 1,4 и высотою 2,1 м. Кроме висевшего на стене медного креста с лампадою перед ним, в комнате ничего не было. Еще через четыре шага по подземному коридору располагалась вторая, а еще через шесть шагов - третья комната, в которой перед крестом с лампадой стоял налой. В ходе дознания было установлено, что пещеры богомольцы выкопали «трудов ради и для уединения в молитвах». Но большинство жителей деревни о них не знали, так как копали по ночам в Великий Пост, а землю ссыпали в соседний овраг. Келью же в Святую Неделю 1849 г. посетил священник Пахринской церкви Василий Успенский, отслуживший здесь молебен с водоосвящением. Кропил он водою и вход в пещеру, но, как заявил он дознавателям, не знал, что это пещера, приняв ее за погреб.

Вскоре проверяющие на время оставили деревню и возвратились в нее лишь в июле. Оказалось, что за это время Степанов и Антипов успели сходить в Киево-Печерскую лавру, а около креста у кельи поставить «каменные солнечные часы», и на дереве через овраг на земле д. Горки помещицы А.Н. Писаревой повесить деревянный крест. Священник же с. Пахрино рассказал, что у него недавно был Антипов для благословения и поведал о том, что когда он возвратился из скита в деревню и встретился со Степановым, тот разговаривал с ним «чистым языком», при других же, даже при братьях, делался немым. При этом Степанов взял с него слово, что он никому об этом не скажет. Однако Антипова замучила совесть, и он решил объявить о притворстве Степанова.

-Зачем же ты притворяешься? - спросили у Степанова при очной ставке с Антиповым.

-Да, - ответил Степанов, - я действительно был притворно нем, так как наложил на себя обет не только потому, что мне надоела мирская жизнь и суета. Когда я занимался много лет извозничеством, то из-за своей корысти почти всегда в подрядах божился понапрасну, и это меня мучило. Так я и решил сделаться немым и, потрудясь в пещерах, хотел уйти куда-нибудь в монастырь.

Он пояснил также, что келью он построил с благословенья митрополита Филарета, которого встретил в прошлом году при отпевании московской купчихи Лепешкиной. При этом он поднес митрополиту просфору со словами: «Приими от меня, грешного, просфору». Святитель, приняв дар, пригласил его к себе, а когда выслушал его, благословил образом святого Митрофания и сказал: «Трудитесь и молитесь».

Власти, однако, и Степанова и Антипова арестовали и 14 июля отправили подвижников в Подольскую тюрьму, где они должны были находился «вплоть до уведомления». «По сим обстоятельствам, - записано в делах Московской духовной консистории, - в прекращение на будущее время неуместных и неблаговременных сходбищ людей обоего пола в доме, устроенном Степановым и Антиповым, хотя и с благочестивым намерением, но вне церковного и гражданского порядка и в предупреждение могущих быть неблагоприятных толков и каких-либо вредных последствий учинить:

Отнестись от лица Его Высокопреосвященства господину Московскому генерал-губернатору и просить, дабы благоволено было приказать кому следует находящиеся в той келье и пещерах пелены и занавески, лампады, свечи, деревянное масло и ладан, а равно налой и два деревянных креста отобрать и отдать в приходскую с. Пахрина церковь для употребления по усмотрению священника. Книги же, медные кресты, картины и образы доставить в консисторию для освидетельствования. Выстроенную самовольно так называемую келью с пещерами уничтожить.

Крестьян Степанова и Антипова, как не оказавшимися раскольниками и сектантами, но по неправильно понимаемой набожности впавших в действия незаконные,...отослать на неделю в Данилов монастырь для вразумления и наставления дела благочестия, без нарушения церковных правил и гражданских законов.

Священника с. Пахрино Василия Успенского как совершившего молебен с водоосвящением в келье и кропившего вход в пещеру святою водою по неведению о их действиях, оставить без взыскания».

В ноябре молельщики провели неделю в монастыре и по отзыву архимандрита Пармена «вели себя добропорядочно и по желанию их были исповеданы».

Но Степанов не прекратил поиска своего пути служения Богу. Он несколько дет странствовал по святым местам, подражая святым подвижникам, ходил в любое время года одетым лишь в рубашку, босой и без головного убора, в веригах. Большую часть времени он находился в Москве, где пользовался славой человека, обладавшего пророческим даром. К нему благословенно относились многие москвичи, включая самого митрополита Филарета. Являясь прихожанином церкви Флора и Лавра, он в начале 50-х г.г. XIX в. небезуспешно собирал пожертвования на ее обновление. Однако желание возобновить неусыпное чтение псалтыри не покидало его. Когда в 1853 г, богадельню при церкви снесло паводком, он предложил священнику Федору Шеметову построить вместо нее молитвенный дом, где можно было бы, как говорилось в просьбе митрополиту «денно-ночно читать Псалтырь лицами женского пола о здравии царствующего дома, об усмирении продолжающейся войны.., и особо об упокоении православных воинов, за Веру, Царя и Отечество на поле брани живот свой положивших». При этом священник пояснил, что средства на строительство и содержание дома выделяют благодетели. На этой просьбе митрополит Филарет написал: «Благословить богоугодное начинание и благодеющих и молящихся». 25 августа 1855 года (в день памяти святого апостола Варфоломея) пришло разрешение на начало работ. К зиме постройка дома была закончена, и 18 декабря 1855 года состоялось его освящение. Митрополит Филарет прислал общине в благословение прекрасную икону Иерусалимской Божией Матери старинного письма, ставшую главной святыней богадельни. Устроителю же богадельни Ивану Степановичу митрополит Филарет подарил, как благословение доброго дела, три псалтири, хранившиеся в общине как святыня—по ним совершалось постоянное чтение о здравии благотворителей и о упокоении почивших. Утром и вечером читались каноны и акафисты. Послушать благоговейное чтение и помолиться приходили многие окрестные жители.

Святитель Филарет (Дроздов).

Митрополит Московский и Коломенский.

25 августа 1855 года (в день памяти святого апостола Варфоломея) пришло разрешение на начало работ. К зиме постройка дома была закончена, и 18 декабря 1855 года состоялось его освящение. Митрополит Филарет прислал общине в благословение прекрасную икону Иерусалимской Божией Матери старинного письма, ставшую главной святыней богадельни. Устроителю же богадельни Ивану Степановичу митрополит Филарет подарил, как благословение доброго дела, три псалтири, хранившиеся в общине как святыня—по ним совершалось постоянное чтение о здравии благотворителей и о упокоении почивших. Утром и вечером читались каноны и акафисты. Послушать благоговейное чтение и помолиться приходили многие окрестные жители.

Однако светские власти к открытию молитвенного дома отнеслись с большой настороженностью. Уже на следующий день после его освящения в село прибыли уездный исправник Афанасьев с приставом 2-го стана Козловым и понятыми и, осмотрев дом, провели дознание.

«Внизу, - писали они в отчете, - большая комната, в углу ее большая икона с изображением Иерусалимской Божией Матери, перед иконой три большие подставные подсвечника, в коих восковые зажженные свечи, аналой, на нем Псалтырь. В комнате 16 женщин, большей частью все молодые девушки и изредка вдовы в черных коленкоровых платьях особого покроя, затем кухня и налево номера. Наверху две келейки, в каждой перед иконами находится по одному аналойчику на одной ножке, перед ними свечи, на анализе Псалтырь, за одним из них женщина в черном платье – читательница Псалтыри. Далее 13 номеров, в каждом из которых но узенькой кровати для девушек и вдов, поступивших в это заведение.»

Cвященник пояснил, что все девушки и женщины, посвятившие себя в читательницы, должны быть в черных костюмах и платках, а обязанность их быть два раза в день на правилах и читать попеременно безостановочно Псалтырь у неугасимой лампады, а открыть оное ему разрешил святейший митрополит, и предъявил подлинную резолюцию митрополита, написанную на прошении священника. Старший над читательницами - сам священник, а настоятельницей является Владимирской губернии г. Мурома мещанка Татьяна Андреева. С ними же находится крестьянин д. Съяново Иван Степанов лет 35-ти, холост, он и веригах, рубашке, босой.

…Кроме непрерывного чтения Псалтыри по очереди живущими в том же доме, каждый день утром и вечером читаются каноны и акафисты, для слушаний коих, кроме живущих тут, приходят и другие, иногда в значительном количестве, особенно вечерами, под праздничные дни. Упомянутый Иван Степанов приходит в дом только для слушания канонов и акафистов».

Исправнику было приказано вести за домом постоянное наблюдение и обо все подозрительном рапортовать немедленно губернатору, что он и делал с усердием. В мае 1856 г. он доносил, что в молитвенный дом из Москвы прибыли на время несколько малолетних девушек.

Прежде чем жизнь в новоустроенной общине наладилась, ей пришлось пережить сильнейшую бурю по причине вмешательства гражданских властей. По вымышленному обвинению Иван Степанович подвергся тюремному заключению, побоям и всякого рода истязаниям. Сестры молились день и ночь и с трепетом ожидали окончания дела. Благодаря ходатайству митрополита Филарета и особому решению Священного Синода, Иван Степанович был освобожден из тюрьмы и вернулся к своим трудам.

В этом же году дом официально стал называться молитвенным богадельным домом, а его настоятельницей стала давняя знакомая Ивана Степановича Параскева Родионовна Саватюгина, вдова одного жертвователя на храм. Когда-то Иван Степанович попросил у нее 30 рублей на чтение Псалтири по ее покойному мужу. П.Р.Саватюгина не жалела средств для его благоустройства. Деятельность дома получила широкую известность, и он пополнялся новыми членами. Ими становились преимущественно девушки в 16-25 лет из соседних деревень Съяново, Макарово, Белеутово, Чурилково, Малое Юсупово, с. Ирининского, а также из селений Орловской, Тверской, Калужской губернии, из мещанских купеческих семей г. Москвы.

Московский генерал-губернатор А.А. Закревский, ссылаясь на то, что в богадельном доме обитаются не убогие и старые, а молодые женщины, подчеркивал, что это не соответствует положению о богадельнях, и ходатайствовал перед министром внутренних дел о его закрытии. Однако Святейший Правительствующий Синод, заслушав 15 января 1860 г. дело о Старофлоровском молитвенно-богадельном доме, «не нашел основательного повода к закрытию». В это время здесь проживали уже 36 девушек и вдов. Прибывший в село по приглашению Ивана Степанова для освящения Никольского придела церкви митрополит Филарет посетил и молитвенно-богадельный дом. «Здесь не богадельня, а монастырь», - заключил владыка.

Как официального учредителя молитвенно-богадельного дома, Степанова беспокоило будущее своего детища, поскольку им занимаемое помещение стадо тесным для дальнейшего развития. Рядом с селом имелись свободные помещения, оставшиеся после ликвидации Пахринской Императорской сводной конюшни, и он начал хлопотать о предоставлении их для размещения дома. Новое место прельщало Степанова тем, что оно было более тихим, чем Ям. К тому же там имелся прекрасный Троицкий храм, который бедствовал по причине резко сократившегося прихода. Однако все старания Степанова оказались напрасными, власти отказали ему в просьбе. Зато осуществилась давняя мечта его о преобразовании молитвенно-богадельного дома в общину. В 1865 г. Император Александр II дал согласие на учреждение Флоровской женской общины.

Жизненные невзгоды и пережитые лишения сказались на здоровье подвижника, и он скончался в праздник Рождества Христова 25 декабря 1865 г. Отпевали его в церкви Флора и Лавра, а похоронили на кладбище при Троицкой церкви с. Пахрино - в том месте, которое Иван Степанович хотел выхлопотать для размещения общины, но получил отказ. Здесь в XVIII веке был государев конный завод. Постройки теперь пустовали, храм при конном заводе бедствовал, священнику приходилось кормиться трудами рук своих. Само село Пахрино впоследствии постепенно прекратило свое существование. Осталось только название возвышающегося менее чем в километре от села Ям холма Пахринка, и старожилы помнят о том, что здесь когда-то был храм, разобранный в 1930 году на кирпичи для школы в деревне Павловское. Место захоронения подвижника и благодетеля Флора-Лаврской церкви теперь сокрыто. В память о своем основателе, в Общине бережно хранили его рубашку, нагрудный свиток и вериги, которые он носил, а самое главное - продолжили начатое им дело.

К 1870 г. число сестер в Общине достигло 70-ти, а проблема поиска более подходящего места для нее стала еще более острой. И такое место вскоре было найдено. Всего в нескольких километрах от с. Старый Ям вниз по течению реки Пахры, на левом берегу располагалось древнее сельцо Лукино, окруженное лесами. Первые сведения о нем содержит грамота Царя и Великого Князя Василия Ивановича Шуйского от 19 августа 1609 г., данная братьям Борису и Ивану Есиповым. Из нее следует, что еще в конце XVI в. здесь находилась деревня Лукино, разоренная в годы смуты и превратившаяся в пустошь. Числилась пустошь в поместье «за Иваном да за Истомой Санбуловыми, а Иван и Истома нам изменили, отъехали к вору», поэтому поместье и было пожаловано Есиповым. «И вы б, все крестьяне, - говорилось в грамоте, - которые на тех пустошах начнут жити, Бориса да Ивана Есиповых слушали, пашни на них пахали и доход им помещиков платили».

Этими помещиками деревня возрождена, но уже как сельцо, а очередным его владельцем советником Андреем Федоровичем Хрущевым еще в 30-е г.г. ХVIII в. здесь построена деревянная церковь во имя Всемилостивого Спаса, и сельцо стало именоваться селом Спасским, Лукино тож. Храмоздатель в 1740 г. был казнен вместе с кабинет-министром А.П. Вольским и архитектором П.М. Еропкиным за выступление против бироновщины, а с. Спасское отдано его жене и детям. В приходе церкви (село и д. Витовка) насчитывалось всего 13 дворов с сотней жителей и из-за малости прихода они в 1784 г. были приписаны к Воскресенской с. Колычева церкви.

К 1830 г. Спасская церковь - настолько обветшала, что велено было ее разобрать, а утварь передать в Колычевскую церковь. На месте, где ранее находился престол, был поставлен каменный столб высотой в два с лишним метра, с восточной стороны которого укрепили икону Спасителя. Возле столба покоился прах служившего в церкви священника, а недалеко от него находился колодец, по случаю явления здесь чудотворной иконы святой мученицы Аниссии, называвшийся святым.

«Опасаюсь, - писала в консисторию помещица Александра Петровна Головина в 1846 г., - чтобы столь священное место со временем не запустело или даже не было употреблено неприлично, и дабы вовсе оградить его от подобного небрежения, я возымела желание построить на нем собственным своим иждивением каменную со сводом часовню, в которую бы удобно было помещать тела усопших к отправлять некоторые службы в случае затруднительного сообщения с приходской церковью во время разлития реки».

Получив разрешение, помещица построила не часовню, а небольшую каменную церковь с колокольней, поставив в ней престол и иконостас. Освящена церковь была 10 октября 1848 г. во имя Воздвижения Честного Креста Господня. Около нее были похоронены муж помещицы гв. подпоручик Николай Иванович Головин и их дочь Софья, на могилах которых Александра Петровна доставила памятник из черного мрамора. Дожив до преклонных лет, вдовая владелица имения беспокоилась о будущности столь дорогого для ее сердца места. Еще при своей жизни она передала усадьбу имения с господским домом и церковью Екатерининской пустыни, оставив за собой пожизненное право пользоваться господским домом, с условием, что братия пустыни будет отправлять ежедневное служение в церкви. Но из-за удаленности пустыни и по ряду каких-то других причин ее отношения с братиею пустыни расстроились.

Вскоре после смерти Ивана Степановича помещица А.П. Головина, по совету святителя Филарета, пожертвовала Флоро-Лаврской общине земли и свое поместье Лукино. Там, на родине другого русского святителя — Филиппа (Колычева) митрополита Московского, в семи верстах от села Старый Ям, и обосновалась община. 28 июня 1887 года она была переименована в Крестовоздвиженский Иерусалимский общежительный женский монастырь.

Cохранилось свидетельство одной жительницы села Лукино о том, как удалось спасти Иерусалимскую икону в двадцатых годах, когда закрыли монастырь. Эта икона большая и тяжелая, во время крестных ходов ее несли несколько человек. Ее собирались уничтожить и бросили в сарай. Ночью рассказчица и ее сосед пробрались в сарай, вынесли икону, положили ее на телегу, накрыли мешковиной, а сверху насыпали уголь и таким довезли «Матушку» до действующей церкви в селе Мячково, расположенном в месте, где Пахра впадает в Москву-реку.

После возвращения Кресто-Воздвиженского монастыря Православной Церкви в 1992 году священник храма села Мячкова и жители, благодаря Божию Матерь, передали икону обители. Все годы, пока чудотворный образ пребывал в мячковском храме, Пресвятая Богородица видимо подавала храму Свою всесильную помощь: церковь ни разу не закрывали.

Переселение общины на новое место пришлось на 17 мая 1870 г. Ранним утром около церкви Флора и Лавра собралось множество людей. Многим из них казалось, что с утратой почитаемой Иерусалимской иконы Божией Матери они лишались чего-то очень ценного, ставшего важной частью их жизни. Членам же Общины было жалко расставаться с обжитым местом. Отслужив обедню и напутственный молебен, под звон церковных колоколов прихожане и члены Общины во главе с архимандритом Пименом, иеромонахами и иеродьяконом Николо-Угрешского монастыря, длинной вереницею покинули село и направились в Лукино. По пути на могиле Ивана Степанова близ Пахринской церкви отслужили заупокойную литию, а затем двинулись дальше. Жители всех деревень, через которые проходила процессия, встречали хлебом-солью, падали ниц перед святой иконой. По мере приближения к Лукино число сопровождавших икону увеличивалось, а около святого колодца прибывающих встретил крестный ход со святыми иконами и хоругвями из Лукинской Крестовоздвиженской церкви. Все вместе обошли новые владения Общины и около церкви отслужили благодарственный молебен, после которого в господском доме состоялась трапеза.

Начался новый этап в истории Общины, которая была официально открыта 28 июня под названием Крестовоздвиженской Флоролаврской. Ее попечителем утвержден племянник настоятельницы Е.Ф. Саватюгин. В память переселения Общины был посажен кедр, сохранившийся до настоящего времени. Ежегодно в день открытия Общины совершали крестный ход.

Освоение нового места началось со строительства на средства Саватюгина второго храма во имя Иерусалимской иконы Божией Матери и примыкавшего к храму трехэтажного корпуса для сестер Общины. Коричневый с коробовым сводом храм освящен 30 сентября 1873 г., в нем поместили самую главную свою святыню - Иерусалимскую икону Божией Матери. В нижнем каменном этаже келейного корпуса разместили просвирню и квасовую, а в верхних деревянных - кельи и рукодельную мастерскую. Одновременно строились небольшая гостиница, конюшня и скотный двор, был разбит фруктовый сад, саженцы для которого завезли из Крыма, основана пасека.

С принятием настоятельницей Общины Саватюгиной в 1873 г. монашеского пострига под именем Павлы жизнь в Общине постепенно приняла монастырский уклад, но не ограничиваясь стенами обители. «Особо чтимая писаная храмовая икона Иерусалимской Божией Матери, - сообщала монахиня Павла в консисторию, - по усердию жителей ближайших селений, состоящих в Подольском уезда на расстоянии от одной до шести верст, ежегодно износится для совершения молебствий. Сопровождается сия икона и молебствия совершаются местным нашим священником Иоанном Вишняковым и послушницами, молебствия в каждом селении продолжаются до более полудня, а икона в тот же самый день приносится обратно в церковь».

Деятельность общины была широко известна и привлекала все новых благотворителей. Московская мещанка Анна Матвеевна Петрова по духовной завещала ей свой московский дом с жилыми и нежилыми строениями и землю для устройства в нем подворья.

Определением Святейшего Синода в 1887 г. Община переименована в Крестовоздвиженский Иерусалимский общежительный женский монастырь.