В Горках часто показывали кинокартины. В зиму 1923 года киносеансы проводились почти каждый вечер. Владимир Ильич был тогда очень болен и из Горок не выезжал.

В то время кинокартину показывали не как теперь, всю сразу, а по частям. Перерывы между частями были довольно продолжительными. К тому же киноаппарат был старенький, работать на нём надо было вручную. Ленты часто рвались, приходилось зажигать свет, склеивать киноленту, снова встав­лять её в аппарат и продолжать крутить ручку.

Демонстрировались картины в самом большом зале до­ма— в «Зимнем саду».

Туда вечером приходили все работники дома со своими чадами и домочадцами. Больше всего было ребятишек, для них всегда оставляли первые ряды.

Во время частых перерывов Владимир Ильич вставал со своего места и прохаживался вдоль длинного зала. Иногда он останавливался около ребят и с интересом прислушивал­ся к нашему оживлённому обмену мнениями.

Для меня, как и для всех детей, эти зимние вечера были самыми интересными. Они запомнились на всю жизнь.

Однако какие картины показывали нам тогда, я, конеч­но, не помню. Остались в памяти лишь два артиста: Чарли Чаплин и Джекки Куган. Кинокартины с их участием люби­ли смотреть все, они вызывали весёлый смех у взрослых и детей.

Джекки Кугану, когда он играл с Чарли Чаплином, было столько же лет, сколько большинству зрителей первых рядов и мне в том числе. Поэтому мы с особым интересом следили за его похождениями.

Но мне. больше всего запомнилась картина «Красные дьяволята».

Накануне демонстрации этого фильма у меня сильно разболелся глаз. Болел он давно, но в этот день боль особен­но усилилась. У меня, как говорят, вскочил ячмень. Глаз опух и почти закрылся. Целый день я хныкал и всем жало­вался на нестерпимую боль. Однако вечером, когда меня хотели пораньше отослать спать, я решительно запротесто­вал.

Уйти из зала, когда вот-вот начнётся показ кинокартины, было свыше моих сил. Я доказывал Марии Ильиничне, что, во-первых, у меня в запасе есть ещё совершенно здоровый глаз и, во-вторых, другой глаз уже почти не болит. Видя, что мои столь убедительные доводы не действуют, я отчаянно заревел (это испытанное средство оказалось самым веским доводом). Владимир Ильич, услышав мой рёв и увидев, как я огорчён, заступился за меня. Тогда мне разрешили остать­ся в зале.

Как только погас свет и на экране появились первые кад­ры, боль, наверное от напряжения, стала совсем непереноси­мой. Перед глазами замелькали какие-то огненные круги, казалось, что у меня действительно «посыпались искры из глаз».

Боль была тем сильней, что мне теперь уже нельзя бы­ло никому пожаловаться. Ведь все слышали, как я уверял Марию Ильиничну, что глаз у меня совсем не болит.

И вдруг... нарыв лопнул. Боль мгновенно прекратилась. Я почувствовал себя таким счастливым, каким, кажется, не был больше за всю свою жизнь.

С тех пор я ещё больше полюбил кино. Жаль только, что, занятый своими переживаниями, картину «Красные дьяволя­та» я так и не увидел.

Рассказ-воспоминание Виктора Дмитриевича Ульянова, сына Дмитрия Ильича »